Попаданцы

[Александр Сергеевич Перижняк]

То есть шесть "асамоидов" стоили всех трёх "Пересветов" вместе взятых .
Хотя "Пересветы" их превосходили по моему в калибре но были очень скверно защищены .

Потом уже когда был создан тип "Ямато" ,его систершип "Мусаши" погиб по похожей причине :недостаточное бронирование корпуса ,снаряды ,которые невзрывались.

Но на момент Цусимы японский флот был вооружен отличными кораблями .

А в "антицусиме" Дойников пишет о крейсерской резне ,то есть русские топят крейсера .

"Вишенкой на торте " военной тактики Дойникова -Руднева было сковывание одного или двух кораблей ,в трилогии ,чаще всего крейсера против крейсеров ,силами двух трёх .

"Варяг" ,"Громобой","Росия" против "Асама" или "Идзумо" .

Но по характеристикам ни один корабль вок (владивостокского отряда крейсеров ) не мог выдержать долгой артиллерийской дуэли с "асамоидами".

[Bikini]

Я не слышал, чтобы такой жанр ещё где-то в мире был бы популярен..

Да, в западной литературе тема "попаданцев" по сравнению с кацапией не представлена от слова совсем. А некоторое из того, что немного есть, это романы со смыслом, а не шлак из рунета. Например: Роберт Хайнлайн "Дверь в лето", Стивен Кинг "11/22/63".

Ну и классика конечно - Марк Твен "Янки из Коннектикута при дворе короля Артура".

Еще примеры такой западной литературы: Лайон Cпрэг Де Камп "Да не опустится тьма!", Терри Пратчетт "Джонни и бомба", Гарри Тертлдав "Ружья юга", Гарри Гаррисон "Время мятежника", Дэвид аб Хью "Артур-полководец"...

Американская фантастика 60-70х часто использовала сюжет "попаданца", только в обратном направлении. Бравый герой Второй мировой войны, например, оказывается в центре звездных войн далекого будущего.

Если в российских попаданческих романах распространено шапкозакидательское отношение к вмешательству в ход истории (в духе «ура, наши идут!»), американские писатели оценивают изменения истории скептично. Классическим примером служит рассказ Рея Бредбери «И грянул гром», в котором гибель бабочки в доисторическом лесу из-за вмешательства попаданцев приводит к фатальным переменам. С тем же посылом написан недавний роман Стивена Кинга «11/22/63» (2011). Главный герой, школьный учитель Джейк Эппинг, случайно обнаружив временной портал, отправляется в прошлое, чтобы спасти президента Джона Кеннеди от покушения. Он выслеживает предполагаемого убийцу Ли Харви Освальда, попутно находит в прошлом любовь и спасает президента. Вернувшись в свое время, Джейк обнаруживает мир в состоянии ядерного постапокалипсиса: спасенный им Кеннеди развязал Третью мировую, отравившую планету радиацией, поэтому незадачливому попаданцу приходится вернуть все на круги своя. (с)

Критик Василий Владимирский объясняет популярность «попаданческой прозы» особенностями массовой психологии, эксплуатацией «комплекса неудачника», убеждённостью многих людей в том, что у них есть скрытый потенциал, реализовать который мешают лишь внешние обстоятельства. При этом качество произведений с признаками «попаданческой фантастики», в силу их массовости, неуклонно снижается.

Так, стандартная фабула российской альтернативной истории состоит в том, что главный герой, вольно или невольно, неким (обычно неопределённым) способом переносится в один из ключевых для Российской истории периодов, такой как времена Ивана Грозного, канун Великой Отечественной войны и так далее, где запросто интегрируется в чуждый ему социум и за счёт знаний и умений современного человека меняет ход истории в благоприятную для Родины сторону, при этом нередко выходя на контакт с правителями страны, которые внимательно прислушиваются к его советам.

В таких книгах авторы и герои порой переходят границу между патриотизмом и реваншизмом. Этот сюжетный ход, повторяемый в множестве вариаций, очевидно, является компенсацией шока, связанного с распадом СССР, желанием вернуть (хотя бы в фантазии) статус сверхдержавы своей стране. При этом никакие хронопарадоксы, такие, как эффект бабочки, никого в типичной современной российской «альтернативке» не волнуют. (с)