Гоша, Память освежить - это здорово! Но я вот, например, ещё только 1-й фильм досматриваю)))) Почти 2 часа! Много. Но интересно!
Я знаю про всі негаразди своєї країни, але не вважаю можливим під час війни ганьбити її ні в публічних постах, ні в публічних місцях. Я - не помічник ворогу.
Н-да уж. Отличный материал. Замечательная подача. И всё это знакомо, но так, как Парфенов это всё упорядочил и сумел подать - это работа мастера.
Трагедия и крах тысяч жизней и судеб.
Ужас
Я знаю про всі негаразди своєї країни, але не вважаю можливим під час війни ганьбити її ні в публічних постах, ні в публічних місцях. Я - не помічник ворогу.
Доподлинно известно, что знаменитый физик-ядерщик академик Зельдович в 5-й графе писал просто: "ДА".
Известна история про одного из «отцов» советской психиатрии М.О. Гуревича.
На лекции о болезни Альцгеймера демонстрировалась больная этим тяжёлым заболеванием. Она не могла назвать ни своего имени, ни числа, ни времени года, но на вопрос, кто её привёз в больницу, с неожиданно осознанной злобностью ответила: «Жиды». Профессор повернулся к аудитории и заметил: «Вот видите, как мало нужно ума, чтобы быть антисемитом».
Песня остается с человеком
Петербургский композитор Вениамин Баснер, автор многих популярных песен, поздно ночью возвращался на машине из гостей домой. Стояла белая ночь. К нему подошли трое подвыпивших моряков и попросили подбросить их на Васильевский остров. Баснеру было не по пути, и он отказался.
— У, жидовская морда! — сказал один из них.
Они повернулись, обнялись и, уходя, загорланили: «Нас оставалось только трое на безымянной высоте...» — запели именно его песню.
Когда в Москве на площади Свердлова установили памятник Карлу Марксу работы Кербеля, Фаина Раневская прокомментировала это так:
— А потом они удивляются, откуда берется антисемитизм! Ведь это тройная наглость. В великорусской столице один еврей на площади имени другого еврея ставит памятник третьему еврею.
Главное в фильме — название
Кинооператор Соломон Коган ездил из Одессы с китобойной флотилией «Слава». Фильм понравился начальству, предложили его назвать «Советские китобои». Когда мы с Коганом остались одни, он недовольно сказал:
— Ну, кто пойдет смотреть фильм с таким названием?
— У меня есть другое название, — сказал я, — но его едва ли утвердят.
— Какое? — заинтересованно спросил Коган.
— Бей китов, спасай Россию!
Все говорят, что швед
Говорят, суровая Вера Пашенная, бывшая в силу своего положения, по существу, хозяйкой Малого театра, недолюбливала артиста Кенигсона. И однажды, отвернувшись от него, в сердцах брякнула: «Набрали в Малый театр евреев, когда такое было!» «Вера Николаевна, — вспыхнул Кенигсон, — я швед!» «Швед, швед, — пробурчала своим басом Пашенная, — швед пархатый!»
Рассказывает Марк Розовский:
«Самую популярную фразу Жириновского мама — русская, папа — юрист первым придумал я. А ведь я задолго до него произнес подобную фразу. Во мне три крови. Папа — еврей. Мама — полу-русская-полугречанка. Родиться меня угораздило в незабываемом 1937 году. Паспорт я получал в не менее памятном 1953 году. Папа в это время мотал в ГУЛАГе 18-летний срок. Когда встал вопрос, кем меня записывать в паспорте, мама сказала: „Только не евреем. Сам видишь, что делается. Будешь греком“. Так и записали. Один мой товарищ сказал, что я проделал путь из евреев в греки. По окончании журфака я поступал на работу на радио. Начальник отдела кадров полистал мои документы, посмотрел внимательно на меня и спросил:
— А почему это вы грек?
— Мать — гречанка, — говорю.
— А отец?
И тут я совершенно непроизвольно говорю: инженер.
Об этой фразе знали многие мои друзья. Жванецкий с моего разрешения вставил эту фразу в миниатюру Райкина „Автобиография“. Райкин так и говорил: „Мама у меня гречанка, папа — инженер“. И зал хохотал. Потом Войнович использовал эти слова в своем романе „2042“. Так что Владимир Вольфович тут плагиатор.
А недоразумения с моим „пятым пунктом“ продолжались. Поступаю на Высшие сценарные курсы. В первый же день вызывает меня к себе директор курсов, бывший кегебешник, ныне писатель.
— Что это вы написали в своей анкете? Какой вы грек! Думаете, мы не знаем?
Я молча достаю паспорт и показываю. Он чуть со стула не упал.
— Извините, — говорю, — жизнь заставила быть греком».
Неслыханная наглость
Успокойся, ты не еврей
Жена поэта Михаила Светлова Радам была грузинка. Когда их сыну пришло время выбирать национальность, он сообщил отцу, что решил вписать в паспорт «еврей». Светлов, улыбнувшись своей грустной улыбкой, погладил сына по голове и сказал: «Успокойся, мальчик: ты никакой не еврей!» «Почему?» — вспылил сын. «А потому, что никакой настоящий еврей не откажется от возможности написать себе: „грузин“!» — ответил мудрый папа Светлов.
Псевдоним
В 1967 году, к пятидесятилетию Советской власти, Олег Николаевич Ефремов поставил в театре трилогию «Декабристы», «Народовольцы», «Большевики». Авторами трилогии были известные драматурги Михаил Шатров, Александр Свободин и Леонид Зорин. В это же время Ефремов много работал с драматургом Михаилом Рощиным и ставил пьесу Александра Володина «Назначение».
Как раз в честь юбилейных торжеств Олега Николаевича вместе с группой авторов «Современника» пригласили на прием в Большой Кремлевский дворец. Тогда попасть на прием в Кремль было так же невероятно, как сейчас — к президенту Соединенных Штатов или на день рождения к английской королеве. Ефремов отправился в Кремль.
Естественно, перед тем как туда попасть, нужно было пройти через несколько кордонов охраны и везде предъявлять документы. На одном из постов стоял молодой солдатик из Кремлевского полка , для которого увидеть живого Ефремова — это огромное событие в жизни, тем более что в то время Олег Николаевич был безумно популярен благодаря фильму «Три тополя на Плющихе».
Впереди Ефремова шла группа авторов. Охранник берет в руки паспорт Михаила Шатрова и читает в нем фамилию: «Маршак». Фамилия не совпадает с указанной в списке гостей. После длительной проверки Шатров проходит.
Дальше солдат берет паспорт Володина и читает: «Лившиц». Снова проверка. В некотором недоумении охранник пропускает Володина.
Следом идет Михаил Рощин. Уже совсем удивленный солдат читает в его паспорте: «Гибельман».
За Рощиным проходит Свободин. В его паспорте указана фамилия Либерте.
И когда, наконец, подходит Олег Николаевич Ефремов, солдатик дрожащей рукой берет его паспорт и, глядя не в документ, а в глаза Ефремову, говорит: «Олег Николаевич, ну Ефремов — это хотя бы не псевдоним?»
Неграм повезло больше
В разгар борьбы с «космополитизмом» Поль Робсон привез в Москву свой концерт, в который включил английские, негритянские и еврейские песни. В соответствующих органах ему сказали, что еврейских песен петь не стоит, так как евреев у нас мало.
— А негров много? — поинтересовался Робсон.